На третий день взял дурак топор и отправился в лес. Приходит и требует денег. Береза скрипит да скрипит. «Нет, земляк, коли все будешь завтраками потчевать, так с тебя никогда не получишь. Я шутить-то не люблю, живо с тобой разделаюсь!» Как хватит ее топором – так щепки и посыпались во все стороны. В той березе было дупло, а в том дупле разбойники спрятали полный котел золота. Распалось дерево надвое, и увидал дурак чистое золото; нагреб целую полу и потащил домой, принес и показывает братьям. «Где ты, дурак, добыл столько?» – «Земляк за быка отдал; да тут еще не сполна все, чай и половины домой не притащил! Пойдемте-ка, братцы, забирать остальное!» Пошли в лес, забрали деньги и несут домой. «Смотри же, дурак, – говорят умные братья, – никому не сказывай, что у нас столько золота». – «Небось не скажу!»

Вдруг попадается им навстречу дьячок. «Что вы, ребята, из лесу тащите?» Умные говорят: «Грибы». А дурак поперечит: «Врут они! Мы деньги несем; вот посмотри!» Дьячок так и ахнул, бросился к золоту и давай хватать пригоршнями да в карман, совать. Дурак рассердился, ударил его топором и убил до смерти. «Эх, дурак! Что ты наделал? – закричали братья. – Сам пропадешь и нас загубишь! Куда теперь мертвое тело девать?» Думали-думали и стащили его в пустой погреб, да там и бросили.

Поздно вечером говорит старший брат середнему: «Дело-то выходит неладно! Как станут про дьячка разыскивать, ведь дурак все расскажет. Давай-ка убьем козла да схороним в погребе, а мертвое тело зароем в ином месте». Дождали они глухой ночи, убили козла и бросили в погреб, а дьячка снесли в иное место и зарыли в землю. Прошло несколько дней, стали про дьячка везде разыскивать, у всех расспрашивать; дурак и отозвался: «На что он вам? А намедни я его топором убил, а братья на погреб снесли».

Тотчас ухватились за дурака: «Веди, показывай!» Дурак полез в погреб, достал козлиную голову и спрашивает: «Ваш дьячок черный?» – «Черный». – «И с бородою?» – «Да, и с бородою». – «И рога есть?» – «Какие там рога, дурак!» – «А вот смотрите!» – и выбросил голову. Люди смотрят – как есть козел, плюнули дураку в глаза и разошлись по домам. Сказке конец, а мне меду корец.

НАБИТЫЙ ДУРАК

Жил-был старик со старухою, имели при себе одного сына, и то дурака. Говорит ему мать: «Ты бы, сынок, пошел, около людей потерся да ума набрался». – «Постой, мама; сейчас пойду». Пошел по деревне, видит – два мужика горох молотят, сейчас подбежал к ним; то около одного потрется, то около другого. «Не дури, – говорят ему мужики, – ступай, откуда пришел»; а он знай себе потирается.

Вот мужики озлобились и принялись его цепами потчевать: так ошарашили, что едва домой приполз. «Что ты, дитятко, плачешь?» – спрашивает его старуха. Дурак рассказал ей свое горе. «Ах, сынок, куда ты глупешенек! Ты бы сказал им: бог помочь, добрые люди! Носить бы вам – не переносить, возить бы – не перевозить! Они б тебе дали гороху; вот бы мы сварили, да и скушали».

На другой день идет дурак по деревне; навстречу несут упокойника. Увидал и давай кричать: «Бог помочь! Носить бы вам – не переносить, возить бы – не перевозить!» Опять его прибили; воротился он домой и стал жаловаться. «Вот, мама, ты научила, а меня прибили!» – «Ах ты, дитятко! Ты бы сказал: „Канун да свеча!“ да снял бы шапку, начал бы слезно плакать да поклоны бить; они б тебя накормили-напоили досыта». Пошел дурак по деревне, слышит – в одной избе шум, веселье, свадьбу празднуют; он снял шапку, а сам так и разливается, горько-горько плачет. «Что это за невежа пришел, – говорят пьяные гости, – мы все гуляем да веселимся, а он словно по мертвому плачет!» Выскочили и порядком ему бока помяли…

ЛУТОНЮШКА

Жил-был старик со старухой; был у них сынок Лутоня. Вот однажды старик с Лутонею занялись чем-то на дворе, а старуха была в избе. Стала она снимать с гряд [380] полено, уронила его на загнетку [381] и тут превеликим голосом закричала и завопила. Вот старик услыхал крик, прибежал поспешно в избу и спрашивает старуху: о чем она кричит? Старуха сквозь слез стала говорить ему: «Да вот если бы мы женили своего Лутонюшку, да если бы у него был сыночек, да если бы он тут сидел на загнетке – я бы его ведь ушибла поленом-то!» Ну, и старик начал вместе с нею кричать о том, говоря: «И то ведь, старуха! Ты ушибла бы его!..» Кричат оба что ни есть мочи!

Вот бежит со двора Лутоня и спрашивает: «О чем вы кричите?» Они сказали о чем: «Если бы мы тебя женили, да был бы у тебя сынок, и если б он давеча [382] сидел вот здесь, старуха убила бы его поленом: оно упало прямо сюда, да таково резко!» – «Ну, – сказал Лутоня, – исполать вам!» Потом взял свою шапку в охапку и говорит: «Прощайте! Если я найду кого глупее вас, то приду к вам опять, а не найду – и не ждите меня!» – и ушел.

Шел-шел и видит: мужики на избу тащат корову. «Зачем вы тащите корову?» – спросил Лутоня. Они сказали ему: «Да вот видишь, сколько выросло там травы-то!» – «Ах, дураки набитые!» – сказал Лутоня, взял залез на избу, сорвал траву и бросил корове. Мужики ужасно [383] тому удивились и стали просить Лутоню, чтобы он у них пожил да поучил их. «Нет, – сказал Лутоня, – у меня таких дураков еще много по белу свету!» – и пошел дальше.

Вот в одном селе увидал он толпу мужиков у избы: привязали они в воротах хомут и палками вгоняют в этот хомут лошадь, умаяли [384] ее до полусмерти. «Что вы делаете?» – спросил Лутоня. «Да вот, батюшка, хотим запрячь лошадку». – «Ах вы, дураки набитые! Пустите-ка, я вам сделаю».

Взял и надел хомут на лошадь. И эти мужики с дива дались ему, стали останавливать его и усердно просить, чтоб остался он у них хоть на недельку. Нет, Лутоня пошел дальше.

Шел-шел, устал и зашел на постоялый двор. Тут увидал он: хозяйка-старушка сварила саламату, [385] постановила на стол своим ребятам, а сама то и дело ходит с ложкою в погреб за сметаной. «Зачем ты, старушка, понапрасну топчешь лапти?» – сказал Лутоня. «Как зачем, – возразила старуха охриплым голосом, – ты видишь, батюшка, саламата-то на столе, а сметана-то в погребе». – «Да ты бы, старушка, взяла и принесла сюда сметану-то; у тебя дело пошло бы по масличку!» – «И то, родимый!» Принесла в избу сметану, посадила с собою Лутоню. Лутоня наелся донельзя, залез на полатки [386] и уснул. Когда он проснется, тогда и сказка моя дале начнется, а теперь пока вся.

МЕНА

Чистил мужик навоз и нашел овсяное зерно; приходит к жене, у жены изба топится. Он говорит: «Ну-ка ты, хозяйка, поворачивайся, загребай-ка ты жар, сыпь это зерно в печь; выгреби из печи, истолки его и смели, киселю навари, отлей в блюдо; вот я и пойду к царю, понесу блюдо киселю; ну, хозяйка, не пожалует ли нас царь чем-нибудь?» Вот он и пришел к царю, принес блюдо киселю; царь его пожаловал золотой тетеркой. Пошел от царя домой; идет полем; берегут табун коней. Пастух его спрашивает: «Мужичок, где ты был?» – «Ходил к царю, носил блюдо киселю». – «Чем тебя царь пожаловал?» – «Золотой тетеркою». – «Променяй нам тетерку на коня». Ну, променял, сел на коня и поехал.

Вот он едет: берегут стадо коров. Пастух говорит: «Где ты, мужичок, был?» – «Ходил к царю, носил блюдо киселю». – «Чем тебя царь пожаловал?» – «Золотою тетеркою». – «Где у тебя тетерка?» – «Я ее променял на коня». – «Променяй нам коня на корову».

Променял, ведет коровку за рога; берегут стадо овец. Пастух говорит: «Мужичок, где ты был?» – «Ходил к царю, носил блюдо киселю». – «Чем тебя царь пожаловал?» – «Золотою тетеркою». – «Где золотая тетерка?» – «Променял на коня». – «Где конь?» – «Променял на коровку». – «Променяй нам коровку на овечку».